Кошка мечтала о крыльях; ей хотелось попробовать летучих мышей
12.06.2018 в 00:24
Пишет priest_sat:Ольга БрильоваURL записи
Одна из участниц одного фемсоо подняла тему ремейков и ребутов, сделанных при помощи приема т. н. гендер-свап, когда герою меняют пол, делая из него героиню. Из недавних фильмов чаще всего вспоминают «Охотниц за привидениями», грядущий ребут «11 друзей Оушена», э-э-э… да нас вроде не балуют этими ремейками, но все равно бытует мнение, что это нехорошо, неправильно. Что это «вторичный продукт», что женщины заслуживают чего-то своего нового, прекрасного, оригинального.
Что заставило меня поставить вопрос так: а римейков классики, в которых проблематика и тематика, опробованные временем, подавались бы с женской точки зрения и в женской перспективе — мы как, не заслуживаем?
На что моя собеседница возразила, что «11 друзей Оушена» — не классика.
читать дальшеХахаха, сказала я. «11 друзей Оушена» — это именно классика. Это фильм 1960 года, где ключевого персонажа играл Фрэнк Синатра. Но моя собеседница была не в курсе, для нее «11 друзей Оушена» - это нашумевший ребут 2001 года с Джорджем Клуни в главной роли. Который в ее глазах обрел статус «фильма самого по себе», а не «переделки для мальчиков полюбившейся классики». Видите, в чем засада? Нет? Окей, для тех, кто не видит: вот Стивен Содерберг переснимает фильм, который вышел в свет чуть ли не до его рождения — и всем нормально. Это не «специально для мальчиков». Отечественный зритель, не помешанный на винтажном Голливуде, даже не задается вопросом, римейк это или нет. Потому что, ну знаете, это сделал мужчина, ну в смысле, «человек», и проблематика там мужская, в смысле «человеческая», а значит, не ржавеет с годами. А вот «Охотницы за привидениями» — они этакий как бы феминстический манифест, типа «бабы тоже могут», и в этом качестве фу.
Римейк комедии про Оушена — это просто римейк.
Римейк комедии про Охотников за привидениями — это римейк «для девочек», поэтому фу.
Конечно, такая позиция слишком сильно пахнет мизогинией, чтобы моя собеседница решилась хотя бы про себя ее сформулировать как есть. Она заходит с другого конца: римейки и ребуты вообще фу, неоригинально. Женщины достойны лучшего. Они достойны оригинального гениального, небанального, непреходящего.
У меня нет возражений, действительно достойны. Но как человек, которого мучили в универе историей литературы, я не могу не заметить, что все оригинальное, непреходящее, вечное выросло на гумусной массе банального, проходного, унылого говна. Привычка судить по вершинам, по пикам наивысших достижений — это характерная «ошибка выжившего». Гомер и зануда Гесиод были финалистами большого состязания поэтов, имен остальных участников забега история не сохранила. Но они были, и без них не было бы ни Гомера, ни Гесиода. Потому что творческий процесс не может протекать в вакууме.
Это я так плавно подвела вас к мысли, что даже если «Охотницы за привидениями» не удались и если не зададутся «8 подруг Оушен» — это ничего, нормально. И то, что по мерке «Монстра» «Чудо-женщина» для режиссерки Пэтти Дженкинс — шаг вниз, тоже нормально: у кого из режиссеров Голливуда нет на счету успешных, но не особо ценных поделок? История искусства не состоит из одних лишь побед, и невероятно глупо — да и несправедливо, по большому счету, — полагать, будто из одних побед может состоять история женского искусства. Собственно, это самый верный способ зарубить женское искусство на корню, как были зарублены на корню многие индивидуальные таланты, которым токсичные родители внушали «Не сможешь сразу в шедевр — нечего и пытаться». 90% женских произведений есть и будут барахлом — чисто по закону Старджона, который гласит, что 90% всего барахло. Этого не надо бояться. Мужчины этого не боятся по той простой причине, что на этом основании никому не приходит в голову подвергать сомнению мужское творчество в целом — одна из мужских привилегий, которых привычно не замечают.
Я не буду здесь оправдывать ремейки в целом; скажу только, что никто не кричит о вторичности Шекспира, освоившего в «Короле Лире» валлийскую сказку, и третичности Куросавы, снявшего на этот сюжет «Смуту». Что не зазорно мужчинам, то не зазорно и нам. Я даже не буду защищать гендарсвапные ремейки, я сразу перейду в нападение.
Гендерсвапные ремейк НАМ НУЖНЫ! И вот почему.
За более чем 4000 лет существования письменной культуры мужчины стоптали все полянки и проработали всю тематику. Я серьезно: всю. Полная оригинальность невозможна, мы живем в эпоху постмодерна. Нельзя написать историю, например, о мести за родителя так, чтобы не вспомнили «Гамлета». Впрочем, уже во времена Гамлета нельзя было написать ее так, чтобы не вспомнили Эсхила. Все по-настоящему хорошие сюжеты уже освоены мужчинами. Да все сюжеты уже освоены мужчинами. Мы, конечно, можем ковыряться на поле женской тематики, если боимся зашквариться об штаны, но это поле настолько мало, что его тоже истоптали наши предшественницы, хотя их и было существенно меньше, чем мужчин.
Мы можем выбирать только между двумя истоптанными полянками. Но одна из этих истоптанных полянок — мужская — намного шире и разнообразней рельефом. Вытеснив женщину из общества в дом, а из дома на кухню, заняв место локального бога в ее маленьком мирке, мужчина и в литературе оставил себе самые благодатные темы — борьбу с обществом, судьбой или с Богом, утверждение человеческого достоинства, восстановление справедливости, искупление грехов людей и так далее и так далее. Нам мужчины великодушно оставили тему отношений с собой, любимыми.
Настало время потеснить их на этой полянке. Настало время затребовать назад эти большие темы и великие сюжеты.
«Одиссея» — это прекрасный сюжет. Один из лучших. Я никогда не выдумаю ничего подобного. Не потому что я женщина, а потому что никто уже никогда не выдумает ничего подобного. Все истории возвращения домой всегда будут сравнивать с «Одиссеей». Так почему нужно стыдливо отказываться от него в поисках «оригинальности»? Любой нормальный читатель между хорошим, но затасканным и плохим, но оригинальным сюжетом выберет хороший. Всем нам доводилось откладывать в сторону оригинальную занудную книгу и брать с полки зачитанную, но любимую. Если так делает читатель, почему там не моет поступать автор? Да может, и поступает.
Итак, пусть у нас будет женщина-Одиссей. Одиссея. Пусть наша Одиссея возвращается домой с войны. С какой войны? Ну, для всех рожденных в ХХ веке войной-по-умолчанию является Вторая Мировая. Одиссея родилась на западе Украины, вышла замуж за поляка, уехала в Гданьск, и война для нее началась в 39 году. Ее муж попал в плен к немцам, она бежала с ребенком к родителям в Ровно, затем служила в Советской армии, попала в плен, загремела в концлагерь, бежала, присоединилась к маки, закончила войну, наступая в составе армии де Голля. Она хочет вернуться домой. Но в ходе войны ей довелось влюбиться в чудесного французе Каллипса. Они неплохо прожили вместе несколько лет, и ей очень нелегко отрывать его от сердца и прощаться навсегда. Однако так хочет Бог: ведь Одиссея католичка и не может выйти замуж, если первый муж жив. Итак, по воле Бога она покидает своего француза и отправляется на восток. На пути ей встречаются наркоманы-морфинисты, бегущие от ужасов послевоенной разрухи в грезы. Ей с трудом удается избежать гибели от рук сумасшедшего одноглазого людоеда. Она встречается с бывшим фронтовым товарищем, который окрутил богатую бауэршу Цирцею и на послевоенной торговле продуктами разжирел что твоя свинья. Ей удается проскочить мимо сладкоголосых советских сирен, призывающих бывших пленных вернуться домой, на родину. Между Сциллой и Харибдой советских и союзнических постов она проникает в Польшу. И тут последние из ее товарищей делают кошмарную глупость: крадут и забивают на мясо корову, после чего местные крестьяне из новосозданного колхоза «Солнце Республики» насмерть забивают их лопатами. Одиссее еле удается унести ноги, украв лодку. Она гребет в ночи, наугад, в бурю — и течение выносит ее из реки в море, где она встречает юного Навсикая, вышедшего в море, чтобы прокормить мать и сестер. Рыбачка Алкиноя привечает Одиссею и помогает ей добраться до дома, где ее верный муж пан Пенелопский, тоже прошедший войну и лагеря, вынужден отбиваться от невест, покушающихся на него и ее наследственный хутор. Сын, которого она оставила пятилетним малышом, сейчас — долговязый подросток. И хотя ей удается вернуть права на свою землю и воссоединиться с родными, все же порой ей снится зеленоглазый француз…
Этот сюжет может подвести исполнение, но оно зависит исключительно от мастерства исполнительницы. В любом случае, гендерсвап-римейк «Одиссеи» будет таким бешеным челленджем, что авторка, сумевшая его принять и понести, заслужит исключительно респекта и уважухи. Как и гендерсвап «Гамлета» или « Дон Кихота». Потому что гендерсвап — это не просто пририсовать герою сиськи. Это правдиво изобразить женщину в данных обстоятельствах. Это поднять проблематику, которую на данных сюжетах мужчины не поднимали. Гамлет или Дон Кихот, став женщинами, столкнутся с вызовами, которых не встречали мужчины и при тех же вводных будут действовать в обстоятельствах, отличных от мужских и иметь мотивацию, отличную от мужской — и даже если ту же самую, то на это все равно будут смотреть не так, как смотрели бы на мотивацию мужчины. Почему принцесса Гамлета мстить за отца, если общество этого от женщины не требует? Век вывихнул сустав – и она, как Жанна, говорит себе: если не я, то кто? А тут и Призрак или голоса в голове… Или она просто любила отца? Ли мы помещаем сюжет в некие фэнтезийные обстоятельства, и общество как раз требует от женщин того же, что и от мужчин (а то большего?) У нас не просто гендерсвап, а фэнтезийное царство амазонок, которое тоже нужно описать достоверно? Или у нас реальное земное патриархатное общество, и месть принцессы — вызов обществу, месть всему патриархату в лице мерзкого дяди-узурпатора? А если мы гендерсвапнем еще дальше: убита мать? Отец нашей принцессы убил ее, чтоб не делить имущество при разводе, и женился на ее сестре, чтобы завладеть целиком тем бизнесом, который сестры унаследовали от умерших родителей в равной мере? И все молчат, потому что всем нормально, муж избавился от жены, ачотакова? Клавдий вызывает Гамлету из столичного университета, куда ее с подругой Горацией послал учиться прогрессивный папа: нечего женщинам забивать голову наукой, пусть Гамлета выйдет замуж за Офелия, сына надежного бизнес-партнера Полония, и рожает борщи. И тогда принцесса обращает против вековых патраирхальных порядков их же оружие: если в доме нет сына, месть должна совершить дочь! Ее притворное безумие становится еще более оправданным, не так ли? С Гамлетом-женщиной сюжет и драма станут в несколько раз туже, потому что такова ситуация женщины в обществе. И вопрос «Быть или не быть» принимает для Гамлеты особенную остроту, ведь право мужчины-Гамлета на «быть» никто не оспаривал, а ее право на «быть» ставили под сомнение с рождения.
Не нужно говорить, что женщины достойны «оригинальных сюжетов». Женщины достойны ВЕЛИКИХ сюжетов, и если сюжеты, уже признанные великими, ил просто хорошими, проверенными временем, все застолблены за мужчинами — мы должны брать их без стеснения, как мы берем права, профессии, игры, все остальное. Сюжет, который будет великим и одновременно оригинальным, не свалится на нас на пустом месте — он будет создан тогда, когда женщины привыкнут к великим сюжетам о себе и будут без страха замахиваться на проблематику великих произведений. Сейчас нет смысла надрываться в его поисках — у нас не набита рука и не натренировано восприятие, мы все еще боимся величия, мы все еще внутренне жмемся к берегам. Собственно, само предубеждение к ремейкам — показатель страха перед мужским творчеством, которое внутренне все равно переживается как более значимое, и перед поражением, которое внутренне переживается как более сильное, нежели поражения, которые мужчины бестрепетно терпят раз за разом.
Между нами, девочками, я считаю, что провал «Охотниц за Привидениями» — это на 90% низкое качество исходного материала. Оригинальные «Охотники» были непритязательной фантастической комедией, из которой хайп и ностальгия сделали культ. Когда флер ностальгии слетел в римейке, оказалось, что король-то голый. Это один из рисков гендерсвапного римейка — после всех трудов мы можем обнаружить под шуршащей блестящей оберткой голого короля, и нам ничего не останется, кроме как заменить его голой королевой. Ничего страшного. Одна из вещей, которых мы не должны бояться — это быть заурядными, но при этом претендовать на большее. Мы все еще в плену убеждения, что должны быть лучше мужчин. Нет, не должны. Торжество феминизма наступит, когда мы спокойно и без аффектации разрешим себе быть такими же.
Спасибо за внимание.
@темы: Люди-404
-
-
13.06.2018 в 13:24Вы говорите что фильм говно потому что я бабец!!!