Хотел поставить вам отрывок из фильма, но не нашёл нужный фрагмент на YouTube, так что придётся выложить текстовую цитату, которая весьма обширна. Впрочем, она стоит прочтения.
- Но ведь Италию оккупировали немцы, а теперь оккупируем мы. Надеюсь, вы не это называете благоденствием?
- Именно это! - радостно подхватил старик. - Немцев отсюда гонят, а мы живем себе и здравствуем. Через пару лет вы тоже уйдёте, а мы будем жить-поживать и горя не знать. Италия, видите ли, очень слабая страна, и в этом наша сила. Итальянские солдаты больше не гибнут. А немецкие и американские - многими тысячами. Разве это не благоденствие для нас на сегодняшний день? Да-да, я уверен, что Италия переживет и нынешнюю войну, и вашу Америку.
Нетли едва верил своим ушам. Он никогда не сталкивался с таким чудовищным кощунством, и его удивляло, почему фэбээровцы позволяют этому вероломному старикашке разгуливать на свободе.
- Америка будет жить вечно! - страстно вскричал он.
- Вечно? - с мягкой подначкой спросил старик.
- Ну… - Нетли осекся.
Старик снисходительно усмехнулся, явно подавив желание презрительно расхохотаться. Но он травил Нетли исподтишка.
- Рим погиб, Греция погибла, Персия погибла, Испания погибла, - со скрытым торжеством объявил он. - Все великие державы погибли. А ваша, значит, особенная? И сколько же она протянет? Вы говорите, вечно? А я вам напомню, что и сама Земля погибнет от взрыва Солнца через двадцать пять миллионов лет.
- Ну, вечно… это, пожалуй, и правда многовато, - неловко уклонился Нетли.
- А сколько? - с глумливым пылом наседал старик. - Миллион лет? Полмиллиона? Жаба, к примеру, существует на земле пятьсот миллионов лет. Можете вы утверждать, что ваша Америка, со всем её процветанием и могуществом, с непобедимыми вооружёнными силами и самым высоким в мире уровнем жизни, просуществует так же долго, как, скажем, жаба?..
- Ну, откровенно говоря, я, конечно, не знаю в точности, сколько просуществует Америка, - храбро признался он. - По-видимому, не вечно, раз когда-то должен погибнуть весь мир. Но наше замечательное существование продлится очень, очень долго, тут у меня нет никаких сомнений.
- А всё-таки сколько? - со злорадной издёвкой спросил его мерзостный старик. - Уж до жабы-то вам наверняка, я думаю, не дотянуть.
- По крайней мере дольше, чем проживете вы или я! - нескладно выкрикнул Нетли.
- Только-то? Да ведь это же пустяки - особенно если учесть вашу опрометчивую юношескую доблесть и мой весьма преклонный возраст.
- А сколько вам лет? - поневоле заинтригованный и как бы обольщённый стариком, спросил Нетли.
- Сто семь, - ответил старик, заранее радуясь досадливому смущению Нетли. - А вы, я вижу, и этому не верите?
- Да я ни одному вашему слову не верю, - преодолевая застенчивость, отозвался Нетли. - Зато твёрдо верю, что войну Америка выиграет.
- Дались же вам эти военные выигрыши, - издевательски хмыкнул расхристанный старый гнуснец. - А на самом-то деле вся штука в том, чтобы уметь войны проигрывать, чтобы чувствовать, какую войну можно проиграть. Италия проигрывала войны много веков подряд - и всегда жила припеваючи. А Франция выигрывала - и всё время барахталась в кризисах. Зато Германия проигрывала - и процветала. А теперь гляньте-ка на нашу новейшую историю. Италия выиграла войну в Эфиопии - и сразу же наткнулась на гиблые беды. Нас охватила такая сумасшедшая мания величия, что мы ввязались в мировую бойню без всякой надежды на победу. Но теперь, когда мы опять проигрываем, положение понемногу исправляется, и, если нам удастся потерпеть полное поражение, мы снова заживём прекрасно.
Нетли изумленно уставился на старика, даже не скрывая, что он окончательно сбит с толку.
- Хоть убейте, не понимаю, - жалобно сказал он. - Вы же рассуждаете как безумец.
- Ну а живу как нормальный человек. Я был фашистом, когда у власти стоял Муссолини, и сделался антифашистом, как только его свергли. Я был настроен прогермански, пока Германия защищала нас от Америки, и настроился проамерикански, едва американцы пришли сюда, чтобы спасти нас от немцев. Могу твёрдо заверить вас, мой неистовый юный друг, - пренебрежительно мудрый взгляд старика искромётно разгорался, отражаясь в глазах у Нетли тускло тлеющим страхом, - что вы и ваша страна не найдёте здесь более ревностного сторонника, чем я, - но только пока вас отсюда не спровадили.
- Так вы же… - недоверчиво вскричал Нетли, - вы же перебежчик! Оборотень! Позорный приспособленец и злостный ренегат!
- Мне сто семь лет, молодой человек, - вкрадчиво напомнил ему старик.
- Неужели у вас нет никаких принципов?
- Конечно, нет.
- И вас не угнетает ваша безнравственность?
- О, я сугубо нравственный человек, - уверил его с насмешливой серьёзностью аморальный старик, поглаживая нагое бедро полногрудой брюнетки, которая обольстительно полулежала на втором подлокотнике его кресла. Он сидел, словно самодовольный владыка, в убогой роскоши своего голубовато-облезлого трона и разглядывал Нетли с ехидной ухмылкой, по-хозяйски положив обе руки на бёдра голых девиц.
- Что-то не верится, - с трудом выговорил Нетли, заставляя себя не смотреть на руки старого греховодника. - Решительно не верится.
- А ведь это полнейшая правда. Когда немцы вошли в Рим, я приплясывал на улицах, вроде молоденькой танцовщицы, выкрикивая "Хайль Гитлер!", пока окончательно не охрип. И даже размахивал нацистским флажком, который выхватил у маленькой девочки, пока её мамаша пялилась в другую сторону. А когда немцы ушли, я выскочил на улицу встречать американцев с бутылкой прекрасного бренди и корзиной цветов. Бренди-то я припас для себя, а цветы - чтобы швырять в наших освободителей.
Джозеф Хеллер, "Поправка 22"
А ведь Хеллер, к слову, знал эуропейцев не понаслышке. Он ведь сам воевал на бомбардировщике B-25, совершив шесть десятков боевых вылетов. Воевал именно там, в Италии, где после развернул действие своего известного романа. И где наверняка сталкивался с сугубо нравственными людьми, чтобы после честно описать это в приведённом выше диалоге.