Вспоминает Анна Рождественская:
Ну и ещё про борцов за демократию. 1998 год. Никакого Путина. Мы с ребенкиным папой сидим в Нью-Йорке, в "Самоваре".
Негодяйский папа убегает беседовать с покойным Козаковым про великое. Меня оставляет беседовать про невеликое с каким-то рыжим дядькой и какой-то блядью.
Рыжий, исходясь пеной, объясняет мне, что в России жить нельзя. Что вот его любовница - он ей купил квартиру в НЙ. У него есть ещё любовница - он ей купил квартиру ещё где-то. А ещё есть жена - ей в Париже. А в России жить нельзя никому, никому! Проклятая, страшная страна! Нельзя рожать, работать и ебаться! Нельзя есть и спать!!!! Гнать, держать, терпеть, обидеть, слышать, видеть, ненавидеть, и зависеть, и смотреть, а ещё - дышать, вертеть. Всё нельзя. И я сумасшедшая, если не останусь прямо тут, прямо в "Самоваре", навсегда, а поеду в "эту страну" на съедение волкам.
В те времена таких текстов было дофига, но этот изнемогал как-то особенно. Трясся и бился. Натурально пена изо рта. И рядом ещё такая флегматичная блядина, которая прослушала про ещё 85 любовниц и сидит - ухом не ведёт ни на эпилептичного рыжего, ни на выдаваемую им инфу. А мне 24 года и у меня неокрепшая психика!!!
Выходим, короче, с папой из "Самовара", я ору и вопрошаю: что это вообще было?! А папа так флегматично: "Да это Алик Кох! На него просто куча уголовных дел заведено и если что - его в наручники засунут прямо в самолёте"
1998! С тех пор Кох вернулся, благодаря одному хорошему человеку, возлюбил уже путинскую Родину, побегал у кормушки, понял, что не пускают, полил говном одного хорошего человека, смылся в Германию - и опять нас учит обустраивать Россию.
Кормушка наша - говно, коррупция и горе горькое. Но оппозиция наша - просто недопущенные к кормушке, вот в чём хуйня. Завтра Суркова из страны выгони - он тоже будет в неокрепшие девичьи уши пену лить. В "Самоваре".